Как вы оцениваете текущую ситуацию в стране? Есть ли вообще тот кризис, о котором столько говорят? Как он отражается на вашей работе?
Н.Ф.: Начну нашу беседу с небольшого вступления. Недавно я разговаривала по телефону с Людмилой Улицкой. Она сказала: «Я так рада твоему звонку, ты – моя хорошая новость». А потом спросила: «Знаешь, что в нашей стране беспредельно прекрасно? Огромное поле деятельности». Это значит, что для активных людей есть огромные перспективы. Сегодня кризис, завтра новые законы, потом смена министров, затем еще что-нибудь, – но пока есть простор для деятельности, мы обязаны развиваться и идти вперед.
Нам всегда будут мешать либо внешние, либо внутренние факторы. По-другому не бывает. Но в такой ситуации для меня главное – понимать, к чему мы идем и ради чего. В этом году фонду, чтобы оказать помощь, которую от нас уже ждут, которую мы не можем прекратить, необходима колоссальная сумма – около полумиллиарда рублей. Это помощь хосписам в регионах, в Москве, помощь детям и семьям, создание Детского хосписа, обучение медиков.
И мы не планируем сокращать бюджет – ведь перестать помогать тоже не можем. Сейчас мы столкнулись с сильным удорожанием товаров иностранного производства, необходимых в работе. Это, например, медицинская техника, оборудование для хосписов, расходные материалы для ухода за лежачими пациентами. При этом бизнес тоже боится кризиса: именно поэтому пожертвования от юридических лиц стали поступать реже. И меня это расстраивает, ведь социально-ответственный бизнес, наоборот, должен реагировать в тот момент, когда помощь особенно нужна, когда тяжело.
Обычные граждане продолжают помогать, это правда. Да, это очень приятно и хорошо! Но представьте, как сложно собирать огромные суммы, особенно на такие традиционно непопулярные сферы, как помощь пожилым людям, хосписам в регионах – с физических лиц. Как-то я была на конференции «РБК» и принимала участие в секции о корпоративно-социальной ответственности. И представитель одной компании рассказывал, что фирма производит бутылки из вторичного экологичного сырья, безопасного для окружающей среды. Именно поэтому всем нужно выбирать их продукцию. Вот такая интересная «социальная ответственность», цель которой вовсе не благополучие социума, который потребляет продукт, а достижение собственной выгоды. При том, что мы живем в России, где есть беспризорные дети, инвалиды, одинокие старики, отсутствие паллиативной помощи, бездомные животные, не хватает государственных средств на социальную среду – как раз тот самый простор для деятельности.
У нас вообще не реализуется государственная стратегия в сфере благотворительности, она написана, но не реализуется: нет задач и ответственности, которая может быть возложена на юридических лиц. Бизнес и государственный сектор – вместе должны отвечать за то, что происходит в стране. А власть должна всячески поддерживать бизнес, который занимается благотворительными программами.
Многие эксперты опасаются, что если власть начнет контролировать сферу благотворительности, то это будет тормозить ее развитие.
Н.Ф.: Между контролем и стимулированием есть очевидная разница. Прежде всего, должно быть облегчение налогового обложения, льготы, награды государственного порядка, а не только премия РБК, хотя ее существование очень радует. Представьте, открывает человек парикмахерскую, а к нему приходят представители власти и требуют: «Теперь стригите пять бабушек в день бесплатно». А должно быть так: «Будете стричь пять бабушек в день – предоставим льготные условия налогообложения». Когда мы говорим о государстве и благотворительности, меня больше всего пугает тема грантов. Прошлой осенью мы впервые за 8 лет подали заявку на грант оператору президентских грантов «Общество «Знание» России», потому что их тематика нам подходила по программе. Написали, подали заявку, ничего не получили. Стало интересно, кто победил, – оказывается, я не знаю ни одной из указанных компаний, хотя в сфере благотворительности работаю уже 9 лет. Грант на переименование улиц Крыма – скажите, для чего и зачем это?
Получается, что государство через систему грантов заявляет о своих приоритетах.
Н.Ф.: В сфере грантов сложно поверить, что они отражают интересы власти. Государство выделяет деньги операторам, считающимся независимыми распределителями средств. Вообще, мне не всегда понятно, когда и как идея расходится с делом. Недавно был принят новый закон об основах социального обслуживания. И если бы он работал хотя бы на 5 %, уровень социальной помощи был бы намного выше, но пока нет механизмов для работы этого закона. Или еще пример: в Министерстве труда создана рабочая группа по разработке государственной стратегии действий в интересах пожилых людей. Там сидят толковые люди, представители бизнеса и НКО, дающие дельные советы. Но что из этого будет отражено в итоговом документе, когда и как эти хорошие идеи воплотятся в жизнь – я не понимаю. Все происходит строго по профессору Преображенскому, у нас «разруха в головах».
Самый показательный пример связан с вопросом обезболивания онкологических больных. Я сталкиваюсь с этим каждый день. Уже существует ряд документов, упрощающих доступ таких пациентов к обезболивающим препаратам. Но ни один из них не работает. Врачи боятся делать то, что разрешено, лечат по старинке (то есть не выписывают необходимые обезболивающие, предлагают «потерпеть»). Мне звонила женщина, у которой от рака умирает муж. Она вынуждена обходить несколько инстанций, подписывать кучу бумажек, просить, требовать, а в итоге обезболивающие препараты ей так и не выписали: тут говорят, что он не москвич, там – что у него нет гистологического подтверждения диагноза, в третьем месте оказывается, что надо сначала попробовать другие препараты. В итоге человек страдает от ужасной боли, а его супруга вынуждена наблюдать за его мучениями.
У закона есть нормы двух видов: разрешительная и запретительная. В новых документах по обезболиванию все нормы – разрешительные. Но есть боязнь фельдшера скорой помощи, врача в поликлинике, провизора в аптеке. Вот она, эта «разруха в головах». С государственной машиной работать сложно, но можно, хоть и очень медленно. А с людьми еще труднее, но намного важнее...
Но при всех существующих сложностях, никто не мешает ответственному бизнесу погрузиться в благотворительную сферу, и решить в каком направлении развивать свою социально-ответственную деятельность. Тогда и разрухи в конкретных городах, конкретных учреждениях, хочется верить, станет меньше.
Сейчас малый и средний бизнес часто выбирает сферу социальной ответственности, исходя из личных знакомств и предпочтений, не исследуя условный «благотворительный рынок» – где помощь сейчас важнее и принесет больший эффект. Как привести корпоративную социальную ответственность небольшого бизнеса к системному менеджерскому подходу?
Н.Ф.: Все должно происходить постепенно, и ключевую роль в этом вопросе играет время. С каждым годом увеличивается количество компаний, которые уже прибегают к продуманному менеджерскому подходу в своих социальных проектах. Некоторые компании уходят от принятия решений в области социальных проектов первым лицом компании. Вместо этого они нанимают менеджеров, которые проводят анализ рынка, находят сферы благотворительности, которые больше других нуждаются в поддержке. Пока это редкость, но всё же это есть, – то есть к людям приходят понимание и переосмысление сути социальной ответственности. И свидетельством этому является приток небольших компаний, которые приходят и предлагают помощь как раз без знакомств. Вот на днях сотрудники нашего фандрайзингового отдела спросили у меня: «Мы будем участвовать в церемонии открытия представительства РФ в Валенсии?» Оказалось, что на вечер планируют продавать билеты, а вырученные средства передать нам по договору пожертвования. А перед Новым Годом к нам обратилась региональная компания, которая занимается системами очистки воздуха – и сама предложила про боно (то есть бесплатно для нас) установить свои аппараты домой к детям, которые дышат через аппарат искусственной вентиляции легких и им очень важно качество воздуха в помещении.
Как о нашей работе узнали в Новосибирске? А в Валенсии? Это удивительно, – буквально пару лет назад этого вообще не могло произойти. Еще один пример. Казалось бы, такая запретная тема в нашем обществе – хосписы, помощь людям, которых нельзя вылечить. И тут перед новым годом «Первый канал» приглашает нас принять участие в шоу «Голос», снимает сюжет о работе фонда. Это те самые люди, которые ранее запрещали произносить в эфире слова «рак», «смерть», «боль». Но ситуация меняется, и это нормально. Общество становится более сытым, и начинает испытывать потребность помогать. Сначала человек замечает бездомную собачку, которой легко помочь. Следующий этап – больной ребенок, затем взрослый-инвалид и т.д. И однажды человек понимает, что помогать адресно – хорошо, но не так эффективно, так как не решает системных проблем. Эффективнее жертвовать фонду, который знает, как организовать помощь всем детям с определенной проблемой, чем собирать конкретному ребенку деньги на путевку в санаторий. Затем будет развиваться и другое направление: люди, получившие лечение и выздоровевшие, всю оставшуюся жизнь будут перечислять деньги в фонд в качестве благодарности, выпускники ВУЗов, получившие хорошую работу – помогать своему университету и т.д.
Получается, что все развивается по законам Пирамиды Маслоу, где у людей по мере развития общества начинают появляться потребности следующего уровня, мотивирующие их на добрые дела?
Н.Ф.: Все верно. Но очень мешает наш «совковый» культурный бэкграунд, в котором нет места пожилым людям, больным детям и другим более слабым, чем мы с вами, людям. Если говорить про достойный уход из жизни, то любой человек представляет примерно одну и ту же картинку: своя кровать, рядом дети и внуки, спокойная смерть без унижения и грязи. Это заложено в любом из нас благодаря искусству, литературе, общению. Это проявление накопленного поколениями опыта. Если не бояться думать о своем уходе, планировать свои последние дни, – то уже сейчас будешь делать сейчас все возможное, чтобы реальность соответствовала твоим представлениям о достойном уходе. О помощи на последнем этапе жизни нужно чаще говорить, объяснять, показывать примеры, ведь, к сожалению, российская история не способствовала развитию человеческого достоинства.
Когда бизнес начинает помогать хосписам, когда о помощи тем, кого нельзя вылечить, начинают писать и говорить федеральные СМИ – это поворот в правильную сторону.
Возвращаясь к тому, с чего мы начали: как кризис повлияет на активность бизнеса в сфере благотворительности?
Н.Ф.: С точки зрения бизнеса, тенденция плохая. Но все зависит именно от нас, третьего сектора: НКО, обычных людей, СМИ. Если мы убедим бизнес в том, что нужно быть социально-ответственным и говорить об этом, все может измениться. Бизнес обязан знать болевые точки общества, чувствовать «где болит» и «как лечить». И при этом всегда надо помнить о людях. Есть задачи геополитические, а есть – межличностные, и они намного важнее Социальная ответственность должна начинаться внутри компании, с взаимоотношений руководства и сотрудников.
Бизнес будет процветать только тогда, когда его сотрудники будут чувствовать себя действительно защищенными благодаря его социально ответственной деятельности. И все сотрудники должны понимать, на что тратятся благотворительные средства, должны быть сами вовлечены в эту помощь.
Недавно было внутреннее собрание фонда «Вера», и я беседовала с новыми сотрудниками. Как мне кажется, качество жизни семей, которым мы помогаем, зависит от качества жизни каждого сотрудника. Именно поэтому я призываю наших сотрудников сообщать о своих проблемах, делиться переживаниями. Я всегда буду искать способы помочь им, потому что наше общее дело зависит от их личного благополучия. Я убеждена, что так должен поступать любой руководитель. Если у человека болеет родственник, мы переживаем эту беду, как свою. Так же и с рождением детей, и с другими радостными или грустными событиями. Если бизнес будет помнить о человечности, наступит то самое равновесие, которого так не хватает.
