Как, на Ваш взгляд, кризис влияет на благотворительную среду? И как это влияние отразится на благотворительных программах бизнес-компаний и на государственных социальных проектах?
С. О.: Критическое снижение прибыли, а у многих компаний серьезные убытки в кризисный период скорее всего приведут к заметному снижению корпоративной благотворительности в виде прямых денежных пожертвований.
По-видимому, потребуется и мобилизация капиталов собственников компаний для их кризисной поддержки на фоне сократившихся возможностей привлекать банковские кредиты и сторонние инвестиции. Это повлечет сокращение состоятельными россиянами личных благотворительных и меценатских программ, требующих прямой денежной поддержки.
Кризисное влияние также усугубляется режимом международных санкций и снижением международных рейтингов России. Это негативно отражается на активности зарубежного капитала в нашей стране. Очевидно, будут сворачиваться российские программы корпоративной социальной ответственности компаний с иностранным капиталом, покидающих наш рынок, сократится количество международных денежных грантов российским фондам и НКО.
На мой взгляд, наибольшую жизнеспособность в период кризиса покажут благотворительные проекты, опирающиеся на неденежные формы поддержки, такие как волонтерство, в том числе корпоративное, профессиональное менторство и патронаж предпринимателей, социальные инвестиции специальными компетенциями.
Полагаю, что «трудные времена» протестируют на прочность уже сформированные фонды целевого капитала. Те из них, которые до кризиса успели сформировать достаточную базу и выбрали грамотную управляющую компанию, смогут, по крайней мере, сохранить финансирование части заявленных проектов. Фонды, сумевшие диверсифицировать свою фандрайзинговую деятельность, расширившие круг спонсоров (прежде всего за счет частных пожертвований), опирающиеся на новые технологии расчетов и информирования, тоже смогут сохранить свою эффективность и поступательное развитие.
Самым доступным источником поддержки разовых благотворительных проектов в кризисное время, на мой взгляд, останутся небольшие частные пожертвования по принципу «всем миром» при поддержке федеральных средств массовой информации.
Оценивая всё вышесказанное, можно сделать вывод, что количество социальных проектов будет сокращаться. Как грамотно провести оптимизацию в таком случае?
С. О.: К сожалению, вывод о сокращении социальных проектов на фоне кризиса в экономике напрашивается сам собой. На мой взгляд, в вопросах оптимизации нужен фокус на самых важных, самых горящих проблемах. Операторам благотворительных и социальных проектов следует переходить от бюджетов развития к бюджетам поддержки. Активнее использовать механизмы неденежной поддержки программ их спонсорами, сохранять их вовлеченность на основе волонтерства, менторства и т.п.
Если проводить аналогии с кризисом 2008 – 2009 годов, что изменилось в сфере благотворительности за 5 лет?
С. О.: Полагаю, что за прошедшие пять – семь лет современным российским институтам благотворительности все же удалось встать на ноги.
К таким институтам следует отнести, прежде всего, грамотно управляемые национальные благотворительные фонды с современным арсеналом фандрайзинга, конкретными и системно управляемыми программами, прозрачным взаимодействием с донорами и реципиентами. На основе нового законодательства получили развитие фонды целевых капиталов, особенно в сфере высшего образования. На российской почве прижились современные технологичные инструменты сбора средств на проекты с использованием интернета, мобильных платежей и т.п.
Что касается корпоративной благотворительности, то она в России развивается в общемировом тренде укрепления социальной ответственности бизнеса. Кажется, что наибольшего прогресса здесь добились крупные публичные российские компании. Возможно, эта видимость основана на том, что информация об их социальной активности публикуется в их открытых годовых отчетах в отдельных разделах нефинансовой отчетности. Российский средний бизнес, безусловно, также поддерживает проекты социального характера, однако предприниматели не столь активны в их освещении. Одна из основных задач нашего специального комитета «Деловой России» состоит в продвижении лучших примеров и практик социальной ответственности бизнеса, не относящегося к крупному или сырьевому. Мы считаем чрезвычайно важными широкий обмен такими практиками и освещение примеров «умной благотворительности» именно в кризисное время.
Можно сказать, что за последнее десятилетие в нашей стране сформировался круг меценатов. К сожалению, закон о меценатской деятельности, подписанный в конце 2014 года, имеет свои изъяны. Он вводит нормативное определение понятия «меценатство», отделяющее его от других видов благотворительности, привязывая эту форму к поддержке именно учреждений культуры и искусства. Однако законом со стороны государства на федеральном уровне не устанавливается существенных форм поощрения меценатской деятельности, кроме разрешения присваивать меценатам почётные звания, вручать награды и увековечивать их имена на мемориальных табличках.
Помимо роста количества российских меценатов и социально ответственных компаний заметен рост корпоративного и частного волонтерства в нашей стране. Конечно, по сравнению с западными странами этот показатель невысок. В Европе в корпоративном волонтерстве задействовано 40–45 % работающего населения, в России всего 5–8% занимаются добровольческой деятельностью. Конечно, во время трагических событий и у нас число волонтеров возрастает, растут пожертвования. Но системного характера такая активность все еще не приобрела. Распространение интернета и мобильных средств связи, безусловно, расширили аудиторию частных жертвователей и волонтеров. Для активизации волонтерского движения, на мой взгляд, его лидерами должны стать сами собственники бизнеса и топ-менеджеры компаний. Важен личный пример руководителей для сотрудников предприятий и жителей территории, на которой они работают.
Оценив влияние кризиса на сферу благотворительности, можно ли выделить системные проблемы? И какие механизмы должен отстроить рынок благотворительности для их решения?
С. О.:Невысокий уровень взаимного доверия участников процесса и недостаточно развитая инфраструктура благотворительности – по-прежнему основные проблемы российского рынка, которые в кризис только усугубляются. Люди все еще подают нуждающимся напрямую, спонтанно и эмоционально. Но все же в последние годы, на мой взгляд, тренд начал меняться в сторону регулярных пожертвований на долгосрочные программы фондов. В кризис и частные лица, и корпорации будут жестче планировать свои расходы. В том числе денежные пожертвования. Их предпочтения, очевидно, будут на стороне институтов благотворительности, предлагающих спонсорам и донорам системно управляемые проекты с прозрачной отчетностью и нацеленные на конкретный результат.
Почему в России практически не развивается направление социального маркетинга, при том что в благотворительной сфере и среди бизнеса есть запрос на информационную поддержку их социальной активности?
С. О.:Социальный маркетинг, на мой взгляд, должен стать одним из самых востребованных инструментов для развития индустрии благотворительности в нашей стране. Институциализация этого рынка, его более зрелое состояние формируют заказ на такого рода услугу. Кроме того, этой важной сфере необходим «общественный рупор». Большинство предпринимателей по-прежнему стесняются говорить о своих добрых делах. Многие продолжают жить по принципу «хорошими делами прославиться нельзя». Между тем в отечественной практике социально ответственного предпринимательства накопилось много историй успеха. Как, впрочем, и историй ошибок, которые совсем не обязательно повторять другим. Мы призываем деловое сообщество, отдельных предпринимателей делиться информацией о добрых делах, о личном опыте в сфере благотворительности и социально ответственного предпринимательства.
Как социально ответственные компании и государство выстраивают собственные стратегии благотворительных программ в кризисный период, как изменяется их структура и на какой срок они рассчитаны?
С. О.:Что касается компаний и корпораций, то их стратегии в этой области должны вписываться в их общие бизнес-стратегии. Это мировой тренд. Собственно, такой подход лежит в основе понятий «устойчивое развитие бизнеса» и «корпоративная социальная ответственность».
Применительно к благотворительности рассуждать о стратегии государства довольно затруднительно. Мне представляется, что в любой период, а в кризисный особенно, для государства важнейшей остается задача по формированию благоприятных условий для любой активности граждан. Это касается, на мой взгляд, прежде всего условий для предпринимательской активности. Здесь все уже давно сказано, но по-прежнему недостаточно сделано. В последние годы, к сожалению, государство само стало главным предпринимателем на рынке, совмещая в себе качества и регулятора, и одного из его участников. При таком совмещении трудно формулировать, а главное, блюсти справедливые правила предпринимательской активности.
При этом не следует забывать, что в руках у российского государства сосредоточены два важнейших инструмента формирования условий функционирования рынка благотворительности: государственное (самое массовое) образование и средства массовой информации. Культура благотворительности, необходимые навыки для этой деятельности, положительные примеры, все, что формирует ментальное отношение к благотворительности, – вот неосвоенное поле для активности российского государства в сфере образования и информации. И это не требует дополнительного бюджетного финансирования, что важно в период кризисного управления. Нужно только правильно расставить акценты в формулировании государственной политики и актуальных задач, отследить их решение ответственными ведомствами и их руководителями.
Если государство само является главным предпринимателем, то как оно может использовать кризис в позитивном ключе?
С. О.: Это вопрос к государству, вернее к действующей власти. По-моему, в части решения социальных проблем, позитивного «использования» кризиса со стороны государства мы не дождемся. Скорее, как бывало неоднократно, мы станем свидетелями прекращения со ссылкой на кризис финансирования из бюджета ранее объявленных социальных программ, «списания на кризис» ранее допущенных провалов в управлении социальными программами и т.п.
Самым позитивным использованием кризисного влияния со стороны государства было бы, на мой взгляд, сокращение его присутствия в микроэкономике. Зарубежный опыт показывает, что в такие годы начинаются процессы массовой приватизации неэффективных государственных компаний. Такой процесс в условиях санкционного снижения активности зарубежного капитала в нашей стране, на мой взгляд, помог бы вернуть «убежавшие капиталы» российских предпринимателей. Снижение административного и регуляторного давления государства на бизнес по широкому кругу вопросов позволил бы запустить целительный механизм самонастройки. В таких условиях предприниматели действительно воспользуются своим шансом и их активность возрастет.
А как, на ваш взгляд, должно быть построено присутствие государства в сфере благотворительности? Как оно может простимулировать бизнес-компании к развитию КСО?
С. О.: Очень сложно рассуждать на эту тему, не будучи причастным к государственному управлению. Можно высказать лишь пожелания со стороны бизнеса, гражданина.
Про государственные задачи в области образования и информации для развития рынка благотворительности я уже сказал.
Наверно, притчей во языцех стало вечное пожелание системных налоговых преференций со стороны государства для поддержки благотворительности и меценатства. Действительно, долговременное функционирование институтов благотворительности и активизация спонсоров и доноров невозможны без системных решений в области налогообложения. Зарубежный опыт показывает, что своевременное взвешенное решение законодателя в налоговой сфере дает кратное увеличение объемов пожертвований в благотворительные фонды.
Как и в прежние, докризисные, времена бизнес способен выступить партнером государства в реализации его социальной политики. По крайней мере, со стороны государства в «трудные времена» было бы полезным воспользоваться опытом делового сообщества и по оптимизации расходов, и по расстановке приоритетов, и по проектному управлению. И, конечно, важно, чтобы социальная тема не превращалась для бизнеса в дополнительный налог со стороны властей. Известно, например, что спонсорская поддержка профессионального спорта во многих регионах становится «оброком» для местного бизнеса. Если не превращать благотворительность в обязанность, а вести взаимовыгодный диалог и вместе отстраивать на долговременной основе систему взаимодействия и социально ответственного предпринимательства, то союз бизнеса и государства может привести к существенному положительному эффекту в этой сфере.
И, наверное, последний вопрос-прогноз. Какие программы и направления благотворительности будут наиболее востребованы в кризисный период, и как их встроить в социальную стратегию, подверженную всестороннему сокращению?
С. О.: Больные, безнадзорные дети и старики – самые незащищенные члены общества. А ведь отношение к детям и старикам – критерий зрелости общества, государства, гражданина. Статистика предпочтений при выборе объекта безвозмездной помощи, как правило, выделяет большую долю поддержки детям, отражая ее объективную нацеленность на будущее общества. Для разовой, эмоционально-импульсной поддержки со стороны отдельных граждан больные дети – самый очевидный объект благотворительности. Для системных же программ государства в условиях ограниченных ресурсов я бы выделил все программы, нацеленные на образовательную сферу. Корпоративные же социальные программы, в зависимости от особенностей бизнеса, от его бизнес-стратегии, могут быть ориентированы на самый широкий круг социальных вопросов. Это и образование, и спорт, и культура и другие, казалось бы, «просевшие зоны».
