«В мою жизнь вошла депрессия»
Маргарита (имя изменено по просьбе героини), 36 лет, художник, Москва
Сексуальное насилие я пережила в 15 с небольшим лет. Я очень поздно созрела, и в этом возрасте выглядела худым ребенком с двумя косичками и почти неразвитой грудью. Это был мой первый опыт с мужчиной. Мы со старшей сестрой побывали на дне рождения, а потом вернулись домой, где нас ждал ее муж-бизнесмен.
Все, что случилось в тот вечер, помню смутно, хотя выпила только пару бокалов вина.
Сестра почему-то ушла. А ее муж быстро встал из-за кухонного стола, схватил меня, сидевшую напротив, в охапку, быстро и умело раздел, склонил к некоторым сексуальным манипуляциям и сделал несколько фото. Как я ушла, помню плохо.
После случившегося я несколько дней пребывала в ступоре, чувствуя себя виноватой.
Спустя несколько лет cестра однажды плакала, извинялась, что ушла и оставила меня наедине с ним. Но с мужем она не разошлась и впоследствии так же, как и он, обвиняла меня в случившемся.
Ее муж приходил ко мне, просил уничтожить фотографии (которые тогда мне отдал). Сказал, что все случилось, потому что мы нравились друг другу. Это было неправдой: я никогда не рассматривала его, лысого и взрослого, в качестве сексуального объекта. Его поступок был совершенно неожиданным и поэтому застал врасплох.
После случившегося я спонтанно, нигде об этом не читая, начала заниматься селф-хармом (самоповреждением): делала небольшие порезы на теле.
Часто плакала, сидела дома в одиночестве. У меня целый год держалась повышенная температура. Мы с мамой ходили по врачам, но те ничего не находили.
Поступив в вуз на творческий факультет, стала неформалом: очень коротко стриглась, делала пирсинг, заглушала в себе женственность, усиленно худела, не принимала свое тело и внешность, часто вела себя рискованно, без страха за свою жизнь.
Только недавно я осознала, что в мою жизнь еще в подростковом возрасте вошла депрессия.
Низкая самооценка, невозможность наслаждаться жизнью и ожидание чего-то плохого стали моими постоянными спутниками.
Только к тридцати четырем годам я обратилась за помощью к психиатру. Она сказала, что сексуальную травму необходимо было прорабатывать сразу после того, как все случилось. А теперь депрессия стала хронической.
Врач объяснила, что муж моей сестры - извращенец и педофил. Что, несмотря на мое несопротивление и отсутствие полноценного полового акта, его действия можно классифицировать как насильственные, потому что взрослому человеку очень легко растлить неопытного подростка. Психиатр прописала мне курс довольно сильных антидепрессантов и сеансы психотерапии.
Мама что-то чувствовала: спрашивала у мужа сестры, не случилось ли чего-то. Но тот убедительно врал, что ничего такого не делал, а напротив: помогал, чем мог. А моя сестра ему вторила и тоже лгала.
Он всю жизнь занимался виктимблеймингом: обвинением жертвы.
Грубил, грязно обзывал. По его мнению, я не так себя вела, не так выглядела, не с теми встречалась и дружила. Он укорял меня даже в том, что у меня не получилось создать семью и родить детей.
Мне надоело его поведение, и моя мама обо всем узнала. Она сразу все поняла и сказала: «Жаль, что тогда, много лет назад, сразу не призналась. Я бы вела себя совсем по-другому».
Жертвы, пережившие сексуальное насилие в раннем возрасте, почти никогда не говорят о случившемся близким родственникам.
При насилии жертва получает долгоиграющую психическую травму. Человек теряет образ себя самого.
Первые пару лет - это психологический дискомфорт, отягощенный нереализованным гневом и огромным чувством вины: «это произошло, потому что я...»
Через много лет пострадавшие взрослеют (если не гибнут от депрессий, соматических заболеваний или зависимостей), читают специальную литературу, работают с психиатрами, во всем разбираются и впервые осознают масштаб ущерба.
Они рассказывают родным о том, что случилось 20-30 лет назад.
Совершающие насилие над детьми и растлевающие несовершеннолетних никогда не признают вину.
Они до последнего врут, даже если оказываются на скамье подсудимых. Эта их особенность известна психиатрам.
Этот человек в переписке пытается убедить мою маму, что я лгу. Но мама все прекрасно понимает и никогда ему не поверит. Он ни разу не попросил извинения.
Многие сексуальные девиации своими корнями уходят в детство и пережитое насилие.
У нескольких моих знакомых случались похожие истории.
Моего друга в 11 лет совратил тренер по восточным единоборствам. Оставаясь наедине с ним в раздевалке, «наставник» через одежду ощупывал его интимные места, приводя при этом какие-то «резонные» доводы. Когда группа отправлялась в горы на ретрит, тренер любил снимать на камеру, как полностью раздетые мальчики выходят из озера. Родители детей были совершенно не в курсе. Не по этой ли причине сегодня мой друг — открытый гей?
Еще одну мою знакомую в девять лет изнасиловал отчим. Сейчас они с мамой живут в Израиле и обе — ЛГБТ-активистки.
И кто будет осуждать их после всего, что пришлось пережить? Точно не я.
В России не хватает специализированной помощи людям, с которыми случились подобные вещи. Об этом не нужно стесняться говорить. И законы должны быть написаны так, чтобы потенциальные насильники опасались последствий.
Насилие физически меняет мозг
В 2003 году было опубликовано исследование Медицинского центра Стэнфордского университета об изменениях гиппокампа у людей, переживших сексуальное насилие. Гиппокамп — часть мозга, которая отвечает за ориентацию в пространстве и запоминание мест.
Ученые исследовали мозг с помощью магнитно-резонансной и позитронно-эмиссионной томографий. Гиппокамп у людей с посттравматическим расстройством оказался в среднем на 16% меньше, чем у тех, кто пережил травму без последствий, и на 22% меньше, чем у тех, у кого не было травмы. Кроме того, у их мозга была снижена способность к выработке новых нейронов.
Координатор психологической службы ИНГО «Кризисный центр для женщин» Елизавета Гарден
-- ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство) - это тяжёлое психическое состояние, возникающее в результате единичного или повторяющихся событий, оказывающих сверхмощное негативное воздействие на психику.
Травматичность события тесно связана с ощущением беспомощности из-за невозможности эффективно действовать в опасной ситуации.
Симптомы ПТСР могут появиться как сразу после травмы, так и спустя много лет после травмирующего события (но диагностирован синдром может быть не ранее 4-6 недель после события).
ПСТР может быть связан с развитием таких проблем, как депрессия, генерализованное тревожное расстройство, панические атаки, аддикции, суицидальное поведение, агрессивность, эмоциональная дизрегуляция.
Человек легко расстраивается из-за небольших проблем или большую часть времени испытывает подавленную злость. У него колеблется настроение. Присутствует негативное представление о себе.
Человек живет с хроническим чувством вины, например считает, что мог бы предотвратить развитие событий или как-то повлиять на их исход.
Человек может постоянно чувствовать себя дефективным, разрушенным, неправильным, поломанным, недостойным жить.
Вероятность развития ПТСР зависит от многих факторов, в том числе от типа травмы (в случае сексуального насилия эта вероятность выше, чем в среднем) и от того, есть ли социальная поддержка в период после травматического события (событий). Это один из ключевых факторов - чем ощутимее поддержка, тем ниже риск.
Насилие в отношении детей имеет долгосрочные негативные последствия, которые ставят под угрозу всю дальнейшую жизнь человека и могут давать о себе знать во взрослом возрасте.
Система или частный случай
После признания Юлии Кулешовой, основательницы сети благотворительных магазинов «Спасибо!» в Санкт-Петербурге, в том, что она с пяти лет подвергалась сексуальному насилию со стороны отчима, в России стали чаще обсуждать тему детского насилия.
Юля призвала тех, кто пережил подобный опыт, связываться с ней, чтобы вместе изменить ситуацию, в которую попадают дети.
В течение месяца на ее почту пришло несколько сотен сообщений с рассказами о сексуальном насилии в семье и ближайшем окружении.
Это были подробные повествования, во многом похожие на историю автора: не замечающие ничего матери и отцы, дяди, братья, друзья родителей, делающие с детьми то, что в законе именуется сухо: «действия сексуального характера».
Некоторые истории были очень страшными, например, случаи регулярного изнасилования 4-летних детей.
Рассказывали их обычные девушки с веселыми аватарками снаружи и огромной болью внутри. Долгие годы они молчали, боясь, что им не поверят и, как это часто бывает, обвинят в том, что они «сами виноваты».
«То, что казалось мне частным тяжелым случаем в моей семье, внезапно оказалось системой.
Лично я больше не буду об этом молчать. Именно молчание, мое и тысяч таких, как я, создало идеальную «почву» для недоверия пережившим насилие и безнаказанности насильников», — уверена Юлия.
Сделай шаг и тебе поверят
В этом году Юлия запустила сайт помощи «Тебе поверят». Это платформа для психологических, образовательных, медийных инициатив, направленных на сокращение уровня сексуального насилия над детьми и подростками. Платформа «Тебе поверят» объединяет профессионалов, которые разбираются в теме, и готовы помогать.
Инициаторы проекта собрали команду, разработали схему работы, прошли дополнительное обучение в Кризисном центре для женщин (ИНГО) в Петербурге.
Юлия Кулешова
Юля Кулешова
- Мне кажется, за этот год мы совершили маленькую революцию. Мы научили специалистов работать именно с сексуальным насилием в детстве. В течение года они провели около 700 индивидуальных консультаций.
Вокруг нашего проекта сконцентрировалась огромная энергия людей, которые впервые почувствовали себя услышанными.
Часто впервые в жизни они получают психологическую помощь, а это мало кому в России финансово доступно.
Мы сделали ряд широкоохватных материалов в СМИ, сотни тысяч людей узнали объективную экспертную информацию и, возможно, стали более внимательны к своим детям.
Мы провели десятки трансляций, лекций для специалистов и родителей пострадавших детей. Благодаря Леде Гариной и питерскому художественному проекту «Ребра Евы» поставили документальный спектакль, на премьеру которого пришли 150 человек.
Мы помогли большому количеству детей, которые пережили сексуальное насилие только что, хотя такого направления у нас официально нет. Родители идут к нам, потому что не знают, куда обратиться.
В следующем году мы будем продолжать работу со взрослыми, пострадавшими в детстве, и официально запустим консультационную службу для родителей и реабилитационную программу для детей, переживших инцест или сексуальное насилие.
