Саша и Таня около 20 лет занимаются творчеством с пожилыми людьми и их социальной реабилитацией. Среди подопечных есть чудом выжившие в Холокосте бывшие узники немецких концлагерей.
Саша Галицкий рассказал +1Люди, почему важно внимательно присматриваться к старикам и не бояться творить в любом возрасте.
Музей искусства пожилых людей собирает артефакты, созданные в разных странах, и рассылает их всем желающим. Покупатель оплачивает только доставку.
Вместо денег Музей просит прислать фотографию работы на новом месте и написать несколько слов о себе. Благодаря этому произведения пожилых авторов уже выставлены во многих странах мира, сохраняя память о неизвестных художниках вместе с историями их жизни.
Саша Галицки, арт-терапевт, художник, автор нескольких проектов, связанных со старостью, и книги «Мама, не горюй!»
-- В течение своего жизненного пути человек накапливает большое количество важной информации, которая интересна молодым. Мы хотим, чтобы каждый мог оставить данные о себе: аудиозаписи, фото, арт-объекты для потомков и людей, неравнодушных к человеческой жизни.
Работы, которых нет
Профессионалы от искусства правильно говорят, что работы художника, путь которого остался неизвестным, пропадают. Они как бы становятся ничем. Много лет работая с пожилыми людьми, я понял: важна передача этих артефактов хотя бы одному поколению.
Хотя среди экспонатов есть очень достойные работы, мы не продаем их, потому что их авторы не считают себя профессионалами.
Замечательная израильская художница русского происхождения Зоя Черкасская хорошо относится к моей затее с искусством пожилых, у нее есть несколько работ из нашего музея. Я предложил ей сделать выставку одного 92-летнего человека. И мне, и Зое по-настоящему нравятся его работы. Но она сказала: «Саша, галерее нужно отбить большую сумму от продажи работ. Невыгодно выставлять работы неизвестного художника, даже если они замечательные».
Мы пытаемся преодолеть это сопротивление. Залы нашего музея находятся примерно в десяти странах мира, так как человек, который взял себе работу, как бы открывает свой зал.
Жизнь после смерти
Один мой очень пожилой ученик принес фото своего отца, снятого в 1930-х годах в Нетании, и попросил помочь ему нарисовать портрет. Работа удалась. Потом он на несколько лет пропал, оказалось, просто умер. Спустя время я увидел эту работу на пыльной полке в шкафу. Судьба ее была предрешена.
Я вытащил картину, почистил ее, написал об этом человеке. У меня даже сохранилось фото его отца. Эта работа сейчас находится в Германии.
Один мой 93-летний ученик приехал в Израиль из Чехии в 1947 году, и Бен Гурион давал ему первые летные погоны. Потом он командовал одной из первых легендарных эскадрилий, много лет преподавал аэронавтику в разных институтах. Сейчас мы с ним вырезаем образы голых женщин.
Еще две работы, которые я сегодня принес, — от генерала, который освобождал голанские высоты, и от человека по имени Арье Фетман, которого советские войска освободили из Аушвица.
Все эти артефакты передают зрителю совершенно особый импульс.
Фото: Екатерина Рерберг
Привет с того света
В одном из домов, где я работаю, есть комната старых вещей. Они остались от людей, которые ушли в мир иной. Как-то я увидел холодильник, на двери которого написано: «Я в порядке». Я подумал, что это привет с того света. И если с писавшим все в порядке, значит, все в этой жизни действительно не так страшно.
Мы приготовили истории людей. Екатерина Рерберг (российский дизайнер, фотограф, бывшая арт-директор журналов Marie Claire и TimeOut. — Прим. +1Люди) сделала замечательную серию черно-белых портретов моих подопечных. Кате удалось передать характер героев, их увлеченность делом.
Фото: Екатерина Рерберг
До Александра не дорос
Мы с Таней работаем с фондом «Старость в радость». Мы понимаем, что такое эйджизм. Есть огромная разница в подходе к старикам в Израиле и в России.
Мы приезжали на мастер-классы в Пермь. На них в качестве стариков приходили почти мои ровесники, люди 62-х лет.
В России после 50-ти вставляются золотые зубы, надевается серый плащ, палка в руки — и ты уже заслуженный. А я вот даже до Александра не дорос. Все еще Саша.
Старик — это будущий ты
Мы с Таней провели семинар, состоящий из нескольких лекций для так называемых культоргов. Мы объясняли, что 60 — это еще не ветхий старик. Я написал две книги про старость: «Мама, не горюй!» и «Не боись», которые пытаются объяснить всю эту историю про грамотную старость и взаимодействие с пожилыми.
Когда ты понимаешь, что старый человек — это, на самом деле, ты, через какое-то время, твой эйджизм должен уменьшиться или пройти совсем.
Фото: Екатерина Рерберг
90-летние девушки
Наша человеческая машина — это что-то вроде козырной карты. Наше здоровье пока чуть лучше, чем у тех людей, с которыми мы общаемся. Но у нас будет такая же судьба.
Я смотрю на 80-ти и 90-летних девушек, которые меня окружают, и думаю: «Ну они же совсем недавно были со стройными ногами, молодые, красивые. А сейчас они старые старушки». И так повторяется из поколения в поколение.
Запомни закон: он — это ты. Поэтому относись к себе лучше.
Когда Саша Галицкий постареет
Пойду на кружок резьбы по дереву и сведу с ума своего преподавателя! Отомщу всем за годы мучений (смеется).
Вообще, глупо говорить, что ничего не боишься, ты крутой, тебе все по барабану. Есть беспомощность, которая страшна, и ситуации, в которых ты начинаешь зависеть от окружающей среды, и тебе тяжело.
Но иногда, находясь среди пожилых людей, я вижу: в те или иные моменты они по-настоящему счастливы.
Искусство окрыляет
В прошлом году мы с Таней работали с ребятами из Курска. И среди них был человек на инвалидной коляске с потухшим взглядом. Мы сфотографировали его работу. А потом я разместил это фото в Facebook, и на него были сотни откликов. И до автора работы дошла эта информация. Его снова сфотографировали. И, знаете, это совсем другой человек: горящий взгляд, хитрая улыбка. Он уже знает, что он — звезда. И ты вдруг понимаешь, что на расстоянии 3-4 тыс. км ты реально можешь изменить судьбу человека.
Когда я спрашиваю у подопечных, что болит да как, я примеряю это на себя и думаю, что, наверное, смогу с этим справиться. По крайней мере, мне сейчас так кажется.
Я всегда говорю: когда надежда умирает, остается смех. Пусть он даже горький, но он помогает. Недавно ко мне приходила супружеская пара: 90 и 98 лет. Одного из них приводят, еле сажают, но он получает удовольствие от процесса резьбы по дереву. И я тоже радуюсь, на него глядя.
Фото: Екатерина Рерберг
Русские не могут позволить себе расслабиться
В каждом государстве, в каждой нации, по-разному воспринимают времяпрепровождение. Я был в Грузии. Там на кружки приходят только женщины. Мужики играют в нарды. Там, выражаясь на сленге, западло прийти в кружок и что-то спеть или нарисовать. Мужчинам не полагается.
Русский человек тоже заточен на работу или помощь внукам. Позволить себе расслабиться и заняться чем-то, что интересует тебя, — это стыдно.
В Израиле в клуб, где я работаю, изредка приходят выходцы из России. И мне крайне сложно заманить их к себе. Я уже предложил: давайте буду давать каждому из вас по доллару, чтобы вы приходили ко мне на урок. Я же не зря долблю молотком или рисую.
У израильтян по-другому: здесь, будучи генералами, создателями каких-то фирм или водителями автобусов, люди совершенно спокойно позволяют себе отдыхать, расслабляться. Не доиграли в детстве, теперь дети-внуки устроены — бери и играй, рисуй, твори.
